Алексей Хабло
СЕРАЯ КРОВЬ
СЕРАЯ КРОВЬ
Серая кровь наших женщин течёт на паркет,
Музыка тьмы заполняет и храм, и кабак.
Боги ушли, и мы глупо смеёмся им вслед,
Кровь наших женщин нас тянет всё дальше во мрак.
Кто-то пытается пить эту кровь как вино,
Кто-то плюётся, и слюни летят на алтарь.
Плачет ребёнок: он видел дурное кино,
Сняли его сатанист и слепой пономарь.
Кровь наших женщин с экранов стекает в наш дом,
Серая, липкая кровь сексуальной мечты.
Женщины пьяно и грустно поют за столом,
Кровь засыхает в углах в ожиданьи беды.
Ночью ребёнок умрёт от кошмара во сне,
Женщины с воплями встретят ненужный рассвет.
Все мы живём в бесконечной, бездарной войне...
Серая кровь наших женщин течёт на паркет.
ВЛЮБЛЁННАЯ ПРОСТИТУТКА
Она танцует этот танец на углях,
На сонных искорках ушедшего огня...
И я пытаюсь догореть в её страстях,
Упрямо веруя, что танец - для меня...
Она мне шепчет про любовь и про тоску,
Про что-то тёплое, что плачет и поёт...
Я прижимаюсь к возбуждённому соску
И понимаю, что вот-вот она уйдёт...
Был горек чай в чужих расхристанных домах,
И мы искали сладость в водке и в вине,
Бежала ночь и нас тащила на плечах
Туда, где танец растворится в ярком дне.
Пусть гаснут угли и не ранят ей ступни,
Пусть серый дождь размочит пепел грустных слов...
Не плачь же, милая, расслабься и усни...
Ведь нас сломают... Ты готова? Я - готов...
МОЕЙ ЛУНЕ
С моей Луны сорвали облака,
Мой туз убит. Виной - краплёный джокер...
Запретный плод давно пошел на соки...
Луна молчит. Развратна и близка.
Так здравствуй, Ночь. И твой сыночек - Страх.
Под юбку шлюхи брошу я монету,
А в зеркале, как в дуле пистолета,
Маячит смерть. В поминках и слезах.
Но брызнет свет на обморочный мир,
И дряхлый дождь оближет ваши лица...
Рассудок колют чьи-то взгляды-спицы,
Рождённые утробами квартир.
Я лёг бы спать, да боль стучит в висках,
И я плююсь кровавыми стихами...
А где-то ночь, и грязными руками
С моей Луны срывают облака...
ЛЮБОВНИЦА
Я умру, если я упаду...
Я умру, если буду стоять...
Но на счастье и на беду
Я совсем не хочу умирать.
Я умру, если буду ничей...
Я умру, если стану твоим...
Но в цепи наших пьяных ночей
Нет огня, только искры и дым.
Этот путь мы разделим на два,
К чёрту горе, обиды и страх,
И хромая старушка Судьба
Тихо спляшет на наших костях.
Ты уйдёшь, коль уже не ушла...
Молча ляжешь в чужую кровать...
Видит бог, ты не делала зла,
Но я так не хотел умирать.
СОНЕТ К СОВРЕМЕННИЦЕ
В её душе уют потёмок,
В её глазах погашен свет,
В любых гостях она как дома,
А дома её вечно нет...
В её руках осколки мира,
И молоко войны в грудях,
Её опора - член Сатира,
Её любовь - тоска и страх.
Она живёт среди неврозов,
Она и врач, и пациент,
Она идёт из сказки в прозу,
Ей близок вор и близок мент.
Она талантливо-бездарна,
Её зовут Судьба и Карма.
ПРОИГРАВШИЙ
Серая слякоть окна вместо синего неба,
Мы дети этих домов, может, грязных, но наших!
Все мы ждём праздника, правда, он в жизни здесь не был,
Если ты с нами, то значит и ты проигравший.
Завтра ударит мороз, наша слякоть замёрзнет,
Бей головой в толщу льда, может, вырвешься в небо...
Эй, он разбил себе голову... Насмерть... Ну, черт с ним!
Бейте, ребята, там праздник, он в жизни здесь не был.
Жён, стариков и детей мы оставили дома...
Боги, ответьте, в кого же из вас нынче верим...
Эй, мужики, лёд пошел, он разбит и изломан,
Где-то здесь счастье и правда, и сказочный терем.
Терем стал наш, а над нами прекрасное небо.
Может, чуть жаль этих домиков, грязных, но наших!
Все мы ждём праздника, правда, он в жизни здесь не был...
Если ты с нами, то значит и ты проигравший.
ШИЗОИД
Меня затрахала жестокая судьба,
Хотя, мне кажется, она о том не знала...
И если ночью я решу, что всё: труба,
То рано утром возвращаюсь из астрала.
Пусть медсестра мне приготовила укол,
Бормочет врач невразумительные речи,
А я кладу на них, как... хлеб кладут на стол:
Не может тот лечить, кто сам был искалечен.
Который год в моей душе январь и май,
В крови гуляют обнаглевшие лекарства,
Но я летал среди богов и птичьих стай,
Пока не пал в психиатрическое царство.
А здесь уют, спокойный сон, да и жратва...
Не надо дёргаться - решётки и запоры...
Была больна душа, теперь она мертва...
Сосед по койке скалит зуб. Он ищет ссоры!
ДВЕ ПЕСНИ
Я начинаю песню,
я ей совсем не рад -
Это моя дорога,
это дорога в ад...
Как ты прекрасна, киска!
Пой, хохочи, играй -
Это твоя дорога,
это дорога в рай.
Я продолжаю песню,
где через слово мат -
Это моя дорога,
это дорога в ад...
Счастье в блестящих глазках,
нежности через край -
Это твоя дорога,
это дорога в рай.
Песня утонет в водке,
к чёрту... Лицом в салат...
Это моя дорога,
это дорога в ад...
Слезы пришли под утро.
Хочешь уйти? Гуляй!
Это твоя дорога,
это дорога в рай...
МЕЧТА ГРАФОМАНА
Не плачь, мой мозг. Не ной, душа.
Я выпью водки не спеша,
Открою мятую тетрадь
И буду что-то в ней кропать...
Там будет правда, будет ложь,
И будет жар, и будет дрожь,
Там будет смех детей любви...
Прочти её. И молча рви.
Душа, не ной. Мой мозг, не плачь.
Зачем нам бог, зачем нам врач...
Мечта одна: бутылки сдать,
Купить тетрадь. Писать... И рвать.
СОНЕТ К ОТДЫХУ
Вкушая дивные отравы
Под грохот мёртвой тишины,
Устав от права быть неправым
И полюбив обрыв струны,
Воткнувшись буйной головою
В горячий пепел новых встреч,
Уйдём забытою тропою
Туда, где можно просто лечь...
И просто спать. Без снов-кошмаров,
Без ласки, секса и звонков,
Без аромата перегара
И без друзей, и без врагов...
Одну лишь ночь... И можно снова
Вернуться в мир. Почти здоровым.
БЕССМЕРТИЕ
Над кучей дерьма ожиревшие мухи
Пируют в цветах эскимо,
Я верю, что все мы - бессмертные духи,
Когда я смотрю на дерьмо...
Мы снова припрёмся на грешную Землю,
Хотя нас никто здесь не ждёт...
Усталые мухи тихонечко дремлют
И ждут, когда кто-то умрёт.
А мы всё по кругу: к смертям от рождений.
(Как будто сходить в туалет!)
Гляжу на дерьмо и без всяких сомнений
Я вижу, что смерти-то нет.
А мир безнадёжен, коль дух бесконечен,
Все то же: из жрачки в дерьмо...
Эх, стать бы навозною мухой и вечно
Копаться в цветах эскимо!
РОДИНА
Здесь нету живых... И здесь нет слова "смерть"...
Здесь принято глупенько скалиться в спину...
Святая вода превращается в твердь,
А милая девочка - в снежную льдину.
Здесь пьют, чтобы выжить; живут - чтобы пить.
И каждый похож на любого другого...
Здесь секс так разбавлен глаголом "любить",
Что слово "любовь" здесь не больше, чем слово.
Здесь веру сменили на твёрдый канон,
А Новый Завет поменяли на "старцев"...
Здесь только "семья", здесь никто не влюблён,
Здесь - Рай! (если только не карцер.)
ЧЕРНЫЕ ЛЕГЕНДЫ
Дочка не рождённая,
Чёрная Легенда...
Тельце разнесённое
Цепким инструментом.
Завяжите траур глаз
Пёстренькими лентами -
Слишком много стало нас
Чёрными Легендами...
Полюби меня, родной,
Или сдай в аренду,
Нарисуем мы с тобой
Чёрную Легенду...
Был укол. Потом - весна.
Все прошло моментом,
Ты оправишься от сна,
Глядь - опять Легенда...
Бедный врач давно устал:
Кровь и экскременты...
Жаль, я вовремя не стал
Чёрною Легендой.
БЕЗДАРНАЯ ВОЙНА
Когда бездарная война
Вошла в обитель грёз и сна,
Когда в наивные мечты
Ворвались слуги темноты,
Когда усталый, старый бог
Признал, что он давно оглох,
И все моления людей
От их рождений до смертей,
От их колясок до могил -
Всего лишь трата слов и сил;
Когда сознание вины
За гнёт развязанной войны
Сплетало в косы черный дым
Под вопли новых Хиросим,
Когда бандитом стал поэт,
Когда любви и правды нет,
Когда...
Да что там! Хватит ныть.
Залить стакан и дальше жить...
И спьяну в омут грёз и сна:
"Когда бездарная война..."
СОНЕТ К БЕССМЕРТИЮ
Порочные наклонности святого
И милые улыбки извращенца,
И суть тоски, и суть всего смешного -
Всего лишь игры Бога и деменций.
А мы живём. В молитвах и таблетках
Лелеем дни, бездарно тратим годы,
И всё сильнее пахнет грязной плёткой
Любое проявление свободы.
От Библии с Кораном и до Ницше,
От дней в Эдеме и до Хиросимы
Мы служим Богу кем-то вроде рикши,
И едем в смерть с упорством пилигрима.
Бессмертен дух в бреду реинкарнаций,
А жизнь и смерть - лишь смена декораций.
РАСПЛАТА
Стучится в дверь расплата за грехи,
За подлости, за кровь и за стихи,
За глупости, за ноты, за блядей,
За не моих-моих родных детей...
Так что ж, пустить расплату на порог?
Сказать, что по-другому я не мог,
Что я был отдан музыке и снам,
Ни Дьяволу не веря, ни Богам...
Расплата прослезится и уйдёт.
Она ведь баба, ну а значит Кот
(Свободный, некастрированный, злой)
Ей как-то ближе, чем любой другой.
За ней захлопну дверь, приму стакан,
Включу ТВ и вляпаюсь в экран...
Я знаю, что пройдет не час, так год, -
Она проспится и опять придет.
МЁРТВАЯ ЛЮБОВЬ
Ночь своей чёрной слюной
Пачкает белую плоть...
Между тобою и мной
Встал равнодушный господь.
Утро наступит и ты
Ласково скажешь: "Прощай..."
В часе езды от мечты
Тихо спивается Рай.
Вечером кто-то другой
Ляжет с тобою в кровать...
Бог слепо-глухо-немой
Трахает грязную блядь.
Ночь своей чёрной слюной
Вылижет душу мою...
Скоро я сдохну. Не вой.
Мёртвый... Холодный... Люблю!
ПЕРЕД УБИЙСТВОМ
Белые деспоты смогут расслабиться,
Если качнуться качели.
Сладкие сволочи смогут исправиться,
Если заделают щели.
Тот, кто повесился - сможет раскаяться,
Если спасётся от детства.
Вывернуть музыку. С волком полаяться.
Плюнуть в колодцы наследства.
Солнце испорчено воем бездомного.
(Выть на Луну не хотелось...)
Пелись бы песни под взглядами томными,
Если бы жизнь не приелась.
Хрупкое бешенство льётся оргазмами
Чьих-то безрадостных случек.
Небо замерзло и пахнет заразою
Липких и преданных сучек.
Пьяный сосед по распластанным крестикам
Трезво катает бутылку,
Жёны соседа оттраханы пестиком
И отправляются в ссылку.
Щели заделаны. Детство повешено.
Деспоты плачут и гадят.
Блядь непорочная с миной безгрешною
Тихо... Заточкою... Сзади...
ВЕЧНЫЙ СУИЦИД
Ну, здравствуй, вечный суицид -
Мечта пророков и скотов.
Я думал, этот путь закрыт,
И нет над нами звёзд-крестов...
Но чёрта с два: мы за рулем.
И, как кричат, все за одним.
Но нет тебя, коль мы вдвоём,
И нет меня, коль я любим.
И нас имеет старый бог,
Гремя убожеством копыт...
Да, я был слаб. Да, я был строг.
Так здравствуй, вечный суицид!
СОНЕТ К РАСПЛАТЕ
Я не творил себе кумира,
Не растворялся в зеркалах,
Не чтил богов, не верил миру
И крайне редко жил в слезах.
А годы шли... Я брал уроки
У нищих краж, у пьяных дней,
Потом от скуки лез в пророки
Или в тоске строгал детей...
И вот попытка суицида -
Плевок на чей-то там закон,
Смешная, глупая обида...
Спасли. И я был вновь рождён.
Теперь я вроде должен Богу...
Что ж, рассчитаюсь понемногу.
ПОМОЙКА
В углу помойки мечется урод,
Бормочет тосты, песенки поёт
И вкусно чавкает, найдя кусок получше.
А рядом бродят дети и коты,
Желания их чётки и просты:
Уехать к чёрту на рога с последней тучей.
Простужен дождь и взял себе отгул,
Урод в помойке плакал, но уснул,
Когда коты вернули детям веру в чудо.
И дети разбежались по домам,
Надеясь разбудить унылых мам
Аккордом льдинок из кошачьих песен блуда...
Уроду снится теплый летний день,
На спинках детских бесится ремень,
Спасая крошек от угрюмой веры в духов.
Не просыпаясь, тихо сдох урод,
Крысёныш мелкий в нетерпеньи ждет,
Когда уйдут коты, и он наполнит брюхо.
ОКОНЧАНИЕ РЕМИССИИ
Февральская оттепель: скользко и грязно,
Оттаяли птицы и врут о весне,
Старушка в платке, сапогах и маразме
Их завтраком кормит с картины Мане.
В парадной подростки затеяли свадьбу.
(Штук пять женихов, а невеста одна.)
Она отдаётся и думает: "Знать бы,
Который был третьим. Вот это длина!"
На детской площадке две снежные бабы
Таращатся в небо окурками глаз,
Обделав прохожих, ползёт по ухабам
Гружёный объедками наглый "КамАЗ"...
Я пялюсь на лужи и шмыгаю носом,
Наверно, я болен: и грипп, и психоз.
Отдав снежной бабе свою папиросу,
Пойду к мозговеду за дозой от слёз.
ОДИНОЧЕСТВО
Играла музыка, и пел дурацкий хор,
Больное радио трещало о погоде...
Я был один и тупо слушал этот вздор,
Я был один, а это значит, был на взводе.
Припёрлась ночь, не принеся с собою сон,
Прокисла водка, и промокла сигарета...
Я был один, а это значит, смех и стон
Стучат в висках и жаждут дула пистолета.
Так что же, снова бестолковый суицид?
Пусть будет так. И смерть раскроет мне объятья...
Я был один, а это значит, был открыт
И чёрным демонам, и белому распятью.
Но если вымолить отсрочку до утра,
Быть может, свалят эти ангелы и бесы...
Я был один, а это значит, что вчера
Я не сумел тебя найти, моя принцесса.
ПОНТИЙ ПИЛАТ, XXI век.
Пока не грянет гром, не крестится никто,
Пока звучат псалмы, не так прекрасен чёрт,
Пока мы пьём любовь растоптанных цветов,
Пилат стал гинекологом и делает аборт.
Пока молчит пророк, замученный толпой,
Пока целуют крест десятки пьяных шлюх,
Пока митрополит любуется собой,
Пилат с усмешкой рвёт тела молоденьких старух.
Пока залит алтарь огнём ненужных слов,
Пока долбит звонарь во все колокола,
Пока скрипит пером учёный богослов,
Пилат терзает чью-то плоть на мраморных столах.
Пока молился поп, скололся весь приход,
Пока монахов жгли, монашки пили квас,
Пока с куском мощей тащился крестный ход,
Пилат доделал все дела и тихо скрылся с глаз...
СОНЕТ К СТАРОСТИ
Он слишком жил, чтоб жаждать Бога,
Он верил в Крест, но без Христа,
Он уходил в миры Ван Гога
Походкой драного кота.
И там, в абсурдном танце цвета,
Он строил дом из брёвен-нот...
Играла скрипка до рассвета,
И улыбался драный кот.
Тащились мимо дни и жёны,
Учили жить, мешали спать,
Он стал стареть и чтить законы,
А драный кот ушел гулять...
И вот итог: уют, шесть соток,
И глухота в дворце из ноток.
МОНОЛОГ НЕСЧАСТНОГО НЕГОДЯЯ
Набитые любовью и надеждою штаны,
И похотью пропитанный пиджак.
Отныне и навечно в состоянии войны
С любой из вас мой умник, мой дурак.
Бывало, я читал стихи, теперь от них тошнит,
Зачем стихи? Давай, снимай шмотьё!
Прекрасной Дамы больше нет, и сердце не болит,
Когда по кругу трахают её.
Я пил весь день, я пил всю ночь, я безнадёжно пьян,
Теперь готов любовь дарить любой.
Потом просплюсь, сменю штаны и выверну карман,
А в нём фата, прожжённая слезой...
А в ванне труп, чулок на шее, мёртвая петля.
О, Боги! Нет! Я не хотел смертей!
"Ах, на войне, как на войне, - мне боги говорят, -
И ты давай, голубчик, без соплей".
Христос и Будда, и Аллах смеялись от души,
Когда меня вели на эшафот.
И ты, мой друг, чеши затылок, или не чеши,
Здесь смысла нету, здесь война идёт!
САМОУБИЙСТВО В СПб
Тяжелые камни на бедной душонке,
Червивые мозги, дырявый карман,
Колотится сердце в районе мошонки,
А в грязной руке - неизбежный стакан.
Я помню - был Богом... Не помню, как падал.
Я помню - был Бесом, боялся крестов...
Я помню, что я не любил это стадо,
Но, чёрт побери, я не помню, за что...
Так дайте мне камень. С души и на шею.
А водка заткнёт червяков в голове.
Я жить не умел. Но, быть может, сумею
Дошлёпать корявой походкой к Неве...
ИСТОРИЯ ЛЮБВИ
Она повесилась на кончике ножа...
Сухи глаза, и даже руки не дрожат.
Она ушла в надежде вычеркнуть меня
Из курса ценностей смешного бытия.
А я - дурак. И, как назло, остался жить...
Зачем мне спать, когда есть повод, чтобы пить,
Зачем любовь, когда остался грязный секс...
Куда ушла ты, если нету там небес...
ЗАПАХИ
Мой траур чист, но пахнет грязной блядью,
И я в тоске захлёбываюсь смехом,
Когда мой дух пытается нагадить,
Нелепо корчась, сукам на потеху.
От них свежо воняет детским мылом,
Они хотят оргазма, но от боли
Сто тысяч лиц жуют единым рылом
Огромную таблетку алкоголя.
Под утро чёрный снег залепит окна
Чужих дворцов, ларьков и туалетов.
Бурля похмельем, траур мой промокнет
И будет пахнуть мнением эстетов.
Верёвка дня затянута на шее,
Порвался мозг как девственная плева...
Зашейте, доктор, я ещё успею
Заставить траур пахнуть гноем гнева.
Но врач молчит. Все суки и эстеты
Ушли молиться богу суицида,
Верёвка дня горит от сигареты,
А траур пахнет детством и обидой.
СОНЕТ К ЖИЗНИ И СМЕРТИ
...А Жизнь - всего лишь пьяная гетера,
А Смерть - всего лишь сорванный цветок.
Обеим нужен Бог. (Точнее - вера.)
Чтоб легче стадо прятать под замок.
А стадо - это мы. Ну, тут всё ясно:
Сношаемся, рождаемся, живём...
И кто-то тупо шепчет: "Жизнь прекрасна!"
А кто-то (так же тупо): "Все умрём".
Куда ни кинь - всё клин и безнадёга,
Куда ни сунься - мордой об забор.
Из спермы в грязь проложена дорога,
И мудрый Бог - всего лишь наглый вор.
...А Жизнь и Смерть (несчастные гетеры)
Всё тащат крест такой ненужной веры.
_________________________________________________
© 2006 А. Хабло, Санкт-Петербург.